Первый век, господство Рима,
Власть железного меча.
Жизнь была невыносима
Для простого бедняка.
Фарисеи, саддукеи,
С философией своей,
Взяли место Моисея,
Люд простой забыт совсем.
-----------------------
Так случилось в этот раз,
Женщина в темнице.
Не смыкает ночью глаз,
В страхе ей не спится.
По статье измена мужу,
Смертным будет приговор.
Разве будет кто-то слушать,
Коль нарушен был закон?
Слёзы капают с ланит,
Выпачкано платье.
«Ах, зачем была я с ним?
Да! Я виновата!»
Ой, жестокая судьба!
Как здесь не старайся,
Ни сума, так вот тюрьма,
Впредь не зарекайся!
«В чём же смысл? Ну кто ответит?
Может Бог покинул нас?»
Так душа терзалась в клети,
Своей совести стыдясь.
---------------------------
Скрип петель, открылись двери,
Яркий свет кольнул глаза.
Повели. Куда? Как зверя…
Видно смерть моя пришла.
Вот он храм, толпятся люди.
Чья-то речь, толкнули в круг.
Грудь сдавило. Что же будет?
Жизнь в глазах предстала вдруг…
------------------------------
Три девчонки, два мальчишки,
На полу сидят кружком.
«Чем кормить вас ребятишки?»
Мысли режут как ножом.
Тёмный угол, слышен кашель.
Муж в горячке, еле жив.
Побегу скорее к нашим,
Побогаче там у них…
Вот и дом многоэтажный,
Вот хозяюшка, жена.
В платье новом, с видом важным,
На порог встречать сошла.
«Что? На хлеб вам денег надо?
Как не вовремя для нас.
Дочь на выданье, на свадьбу,
Собираем мы сейчас.
Ты ведь знаешь цены ныне?
Экономим сами мы!»
«О! Да, да! Прошу простите!
Благ и счастья молодым.
Я зайду тогда к другим.»
Обойдя друзей знакомых,
Денег так и не нашла.
Кто-то копит, экономит,
Точно им не до меня.
Слёзы душат, всё горит,
Нет лекарств и нет еды.
Как домой теперь идти?
Тут, как тут шальная мысль:
«Помнишь блудниц? Поразмысль!
Для чего вам голодать?
Можешь с ними постоять!
Ты то, ладно! Ну а дети?
Кто за них теперь в ответе?
Жить да жить бы им на свете!»
Чей то, голос жадно вкрался,
Разьедая всё внутри.
Не робей-ка, собирайся!
Ну, вот так, давай, пошли…
-------------------------
Шум прервал воспоминанья.
Кто-то пишет на земле.
Точно, здесь ведут дознанье,
Приговор выносят мне.
Вот священники, левиты.
Тут же люд простой кругом.
«Что же Ты, молчишь, Учитель?
За измену смерть - закон!»
Кто же Он? Так прост в одежде?
Внешне скромен, но пред Ним,
Меркнет всё, как будто в центре,
Всей вселенной здесь стоим.
Время замерло. Учитель.
Ничего пред Ним не скрыть.
Он решает, жизни нити,
Вновь связать, иль разрубить.
Что-то пишет отвлечённо.
Не спешит давать ответ.
Вспыхнул спор ожесточённый.
«Так скажи нам! Жизнь иль смерть?»
Кто из вас здесь без греха?
Первым бросит камень!
Вот так дело, вот те на!
Был сменён обьект суда,
Совесть жжёт как пламень.
Лицемерные вожди
Расходиться стали.
Только женщина стоит
В горести печали.
Слышит голос: «Не греши!
Кончен суд, домой иди.»
Непонятно ей всё это,
Только легче стало вдруг.
Кто судим здесь на совете?
Необычен этот суд.
Приговор не на бумаге,
Прямо здесь же на земле.
Прочитать пожалуй надо,
«Благодать!» - Так это мне?
Значит жизнь! Начну всё снова!
Есть на свете чудеса!
Вот те, на вам: « Нету Бога!»
Милость Им сейчас дана!
Муж простит, домой к детишкам,
Побегу. Свободна я!
Впредь не дам негодным мыслям,
Жизнь испортить, поломать!
Эхо вторит: «Благодать!»
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Публицистика : Феноменология смеха - 2 - Михаил Пушкарский Надеюсь, что удалось достичь четкости формулировок, психологической ясности и содержательности.
В комментарии хотелось бы поделиться мыслью, которая пришла автору вдогонку, как бонус за энтузиазм.
\\\"Относительно «интеллектуального» юмора, чудачество может быть смешным лишь через инстинкт и эмоцию игрового поведения.
Но… поскольку в человеческом обществе игровое поведение – это признак цивилизации и культуры, это нормальный и необходимый жизненный (психический) тонус человека, то здесь очень важно отметить, что «игра» (эмоция игрового поведения) всегда обуславливает юмористическое восприятие, каким бы интеллектуальным и тонким оно не было. Разве что, чувство (и сам инстинкт игрового поведения) здесь находится под управлением разума, но при любой возможности явить шутку, игровое поведение растормаживается и наполняет чувство настолько, насколько юмористическая ситуация это позволяет. И это одна из главных причин, без которой объяснение юмористического феномена будет по праву оставлять ощущение неполноты.
Более того, можно добавить, что присущее «вольное чудачество» примитивного игрового поведения здесь «интеллектуализируется» в гротескную импровизацию, но также, в адекватном отношении «игры» и «разума». Например, герой одного фильма возвратился с войны и встретился с товарищем. Они, радуясь друг другу, беседуют и шутят.
– Джек! - спрашивает товарищ – ты где потерял ногу?
- Да вот – тот отвечает – утром проснулся, а её уже нет.
В данном диалоге нет умного, тонкого или искрометного юмора. Но он здесь и не обязателен. Здесь атмосфера радости встречи, где главным является духовное переживание и побочно ненавязчивое игровое поведение. А также, нежелание отвечать на данный вопрос культурно парирует его в юморе. И то, что может восприниматься нелепо и абсурдно при серьёзном отношении, будет адекватно (и даже интересно) при игровом (гротеск - это интеллектуальное чудачество)\\\".
